Хроники странного королевства

[Tabiti]

Тема создаётся специально для обсуждения самых разных вопросов по циклу Оксаны Панкеевой "Хроники Странного Королевства".
Уже обсуждаемые вопросы можно найти по одноимённому тегу)))

запись создана: 22.12.2013 в 00:44

@темы: Хроники странного королевства, Мысли, Книги

Comments

[Tabiti]

Lake62, я поняла, почему Жаку и Эль Драко удалось сбежать из Кастель Милагро, несмотря на капсулы. Они срабатывали только во время ПЕРЕСЕЧЕНИЯ ПЕРИМЕТРА. Если его отключить - то нет. Так что всё логично. Поэтому Жак и искал, где этот периметр отключается. Без этого они уйти бы не смогли.

[Lake62]

Tabiti,
Да, точно! Ты права.
Перечитала сейчас и увидела.
А у меня была еще одна мысль - Жак перед бегством вообще уничтожил компьютерную систему охраны.

[Tabiti]

Lake62, а может, и уничтожил. Во всяком случае, компьютер он, кажется, точно уничтожил.

[Lake62]

TabitiОдно другому не противоречит. Сначала он отключил периметр, потом уничтожил компьютер.
Охранную систему он точно разрушил, потому что король потом говорил, что теперь Кастель Милагро стала немного проще и туда можно заслать агента. А потом эту систему по просьбе Блая восстанавливали (или собирались восстановить) каппийцы.


У меня еще одна мысль возникла.
В третьей книге, когда Шеллар рассказывает Жаку о личности Диего, то называет его полное имя.
Наш загадочный товарищ Кантор есть не кто иной, как тот самый Диего Алламо дель Кастельмарра, кабальеро Муэрреске. Если тебе что-то говорит это бесконечное имя.
- Что-то знакомое… - Жак отставил баночку с маслом и старательно наморщил лоб. – Кажется, был какой то маг или что-то в этом роде? И он пропал без вести?
- Ну, почти, – усмехнулся король. – Только пропавшего мага звали Максимильяно Ремедио… и так далее. Мэтр Максимильяно, как его звали для краткости. Он даже как-то бывал у нас в гостях… Вернее, не у нас, а у мэтра Истрана, но это не существенно. Так вот, ты почти попал. Диего – внебрачный сын этого самого мага и Алламы Фуэнтес, опять-таки, если тебе что-то говорит это имя.
- Это, кажется, актриса? – с трудом припомнил шут.
- «Кажется»! Тоже мне, бард!
- Ваше величество, - взмолился Жак. – Не томите, скажите толком. Мы, простые бедные переселенцы, не сильны в генеалогии, и бесконечное имя нашего дона Диего… и так далее ничего нам не говорит.
А ведь должно говорить.
Жак спросил фамилию Диего, перед тем как искать капсулу.

Как тебя зовут? Слышишь, парень? Как тебя зовут?
Кантор услышал свой собственный голос, измученный и слабый, больше похожий на стон.
– Полностью, дурила, – раздраженно перебил его Жак. – С фамилией. Как-как? А ну, список… прометка… где у них буква «К», они что, в ухо трахнутые, алфавита не знают?.. О! Четыреста двенадцать!
Но скорее всего, Жак просто забыл. Так же как позже забыл код от замка к собственному кабинету.

[Tabiti]

Кстати, да. Но мог и забыть, конечно, за несколько лет.
А вообще, если покопаться, в любом сюжете можно накладок накопать. Особенно в цикле на несколько томов.

[Lake62]

Tabiti,
Конечно. Но в любом крупном тексте, мне кажется, есть накладки разного рода.
Первые - это действительно ошибки.
А вторые - это такие вопросы, или недосказанности, на которые можно найти (или придумать) непротиворечивые ответы.

А есть еще такие вещи, которые сначала кажутся непонятными или просто словами, не имеющими продолжения, а потом - раз! и проявляются.
У Панкеевой такого много и поэтому ее книги очень интересно перечитывать.

[Tabiti]

Но в любом крупном тексте, мне кажется, есть накладки разного рода.

Как же без них-то... Писателю-то что, он напишет, а читатели выкручивайся, придумывай правдоподобные объяснения)))

[Tabiti]

Кстати, про Блая и его отношении к Диего, если что, лучше сюда. Пока мы в фике всё же до Кастель Милагро не добрались.

[Lake62]

Tabiti Как же без них-то... Писателю-то что, он напишет, а читатели выкручивайся, придумывай правдоподобные объяснения)))
Так и писателю потом тоже порой приходится объяснять читателям, отвечать на их вопросы.


А Блай, мне кажется, вообще не способен на уважение к кому бы то ни было. Садист, человек с искаженнными личностными качествами, узко мыслящий (не пытался никак использовать магию, в отличие от Скаррона, который использовал технику). И, скорее всего, он прошел куфтийское посвящение и предан ордену, а в остальном движим инстинктами самосохранения.

[Tabiti]

Lake62,

Так и писателю потом тоже порой приходится объяснять читателям, отвечать на их вопросы.

Ага, особенно если это автор из дайриков или с другого ресурса)))

И, скорее всего, он прошел куфтийское посвящение и предан ордену

А теперь вот об этом поподробнее!

Кстати, как тебе на этот раз спойлерная подпись?

[Lake62]

Tabiti

А теперь вот об этом поподробнее!
Когда Скаррон переселился на Каппу, через некоторое время он подчинил себе народ куфти - носителей неклассической магии, которая совместима с классической. И ими (может быть, раньше, а может быть, совместно со Скарроном или по его идее) была разработана методика посвящения. С помощью определенного ритуала у человека иссекается часть личности и отправляется на тот свет. Оставшая часть превращается в другую личность, с прежней памятью, но с преданностью Ордену небесных всадников. Конечно, при этом у человека остается его интеллект и какие-то другие свойства (садизм и комплексы Блая, конечно, свои родные). И это необратимо.
В общем, я думаю, что Скаррон, посылая первую экспедицию на Дельту, заставил или уговорил всех участников пройти посвящение.

Кстати, как тебе на этот раз спойлерная подпись?

Очень сильно. И страшно за Диего, и понятно, почему Огонь не мог покинуть его навсегда.

[Tabiti]

Lake62, Скаррон - глава Небесных Всадников? Это они в конце Дельту захватили? А тот ритуал, что с Шелларом сотворили, это то же самое? Когда Диего в Лабиринте его голову поймал. Так что у Шеллара получилось обратимо. Скорее бы всё перечитать, ни фига не помню. А последние книги, начиная с девятой, вообще по диагонали дочитывала, выискивала только то, что про Шеллара и Диего. Наверное, много важного пропустила.

И страшно за Диего, и понятно, почему Огонь не мог покинуть его навсегда.

Да. И мне очень интересно, на каком именно этапе он его покинул. Голос понятно, а Огонь? Когда он полторы луны бродил по Лабиринту? Или раньше?

[Lake62]

Tabiti

Это они в конце Дельту захватили?

Как сказала Ольга Терезе про Советский Союз - ненадолго и не всю.

- А кто такие немцы? – заинтересовалась Этель. – Это какой-то подвид троллей?
- Нет, - засмеялась Ольга. – Это жители страны, которая… завоевала страну Терезы, говоря проще.
- Твою, кстати, тоже, - заметила Тереза.
- Так ведь ненадолго и не всю. Мы им потом так всыпали, что мало не показалось. И войну эту мы выиграли.
В общем, да, Небесные Всадники сначала устроили переворот в Мистралии, через пятнадцать лет повторили попытку в Ортане, а затем -в Хине.
А потом напали на Дельту, но продержались там (в Ортане, Эгине, Мистралии и частично Галланте) не более полугода. Хотя это заняло почти пять книг.


Так что у Шеллара получилось обратимо.
У Шеллара - да. Потому что Мыш совершил диверсию - испортил реактивы перед проведением ритуала. И поэтому голова Шеллара не улетела сразу в тоннель. А дальше уже все зависело от его упорства и Диего с Дэном.


А последние книги, начиная с девятой, вообще по диагонали дочитывала, выискивала только то, что про Шеллара и Диего. Наверное, много важного пропустила.Да, знаешь, при перечитывании видны новые нюансы, и про Шеллара и Диего тоже и прямые, и косвенные. А раз ты читала по диагонали, то вообще много интересного и нового сможешь узнать. Потому что многие детали действительно важны.


И мне очень интересно, на каком именно этапе он его покинул. Голос понятно, а Огонь? Когда он полторы луны бродил по Лабиринту? Или раньше?
Мне тоже интересно. Думаю все же, что уже в Лабиринте. Когда он оказался у того озера. По крайней мере, не раньше. И когда Макс уже сделал ему фальшивые документы и медстраховку.
В лагере Огонь был с ним. После побега - тоже. Когда его предала Патриция - Огонь должен был еще оставаться, его только "отвернуло от женщин". Наверно, Огонь мог покинуть его не ранее побега из Кастель Милагро, когда он просил Жака его добить, сошел с ума и упал в Лабиринт. Но опять же - когда он говорил с Дэном в Лабиринте, был ли при нем Огонь или уже нет?
Как рассказывал все, давясь слезами, выплескивая обиду, в недостойной истерике вываливая на внимательного слушателя все свои несчастья, как это делают добрые прихожане на исповеди у отца Себастьяна… Тьфу! Лучше бы он не вспоминал!
И в чем же тогда заключался откат для Макса? Если в потере Огня и изменении характера, то что было бы без отката? Огонь не покидал бы Диего вообще или вернулся бы к нему сразу?

[Tabiti]

Кстати, он говорил, что его научили ненавидеть в Кастель Милагро. Удивительно, что ещё не в лагере...

Наверно, Огонь мог покинуть его не ранее побега из Кастель Милагро, когда он просил Жака его добить, сошел с ума и упал в Лабиринт.

Я тоже так думаю. Точно после побега, но вот в какой именно момент? Хороший вопрос... Наверное, он сам не сразу заметил. Тем более, в Лабиринте. Упал туда ещё с Огнём, а вышел - и обнаружилось, что его нет. Наверное, так. А про озеро не помню. Что за озеро?

И в чем же тогда заключался откат для Макса? Если в потере Огня и изменении характера, то что было бы без отката? Огонь не покидал бы Диего вообще или вернулся бы к нему сразу?

Думаю, не покидал бы вообще. Огонь он, скорее всего, не из-за пыток потерял.

[Lake62]

Tabiti
Кстати, он говорил, что его научили ненавидеть в Кастель Милагро. Удивительно, что ещё не в лагере...
Наверно, потому, что в лагере у него была какая-то свобода действий, - он и драться там мог, и петь, и друзья у него оказались, и враги были на равных. Он там и апатию, и отчаяние и злость испытывал.
А в Кастель Милагро у Диего оставались только две возможности - молчать и ненавидеть.

Наверное, он сам не сразу заметил

Тоже так думаю.

А про озеро не помню. Что за озеро?

Озеро в Лабиринте, куда попал Диего после Кастель Милагро и потом, когда считал Ольгу погибшей. Оба раза его вытащил Дэн.


Здесь, в мягкой высокой траве у крошечного озера, застывшего в вечном штиле, где грустные ивы отражаются в неподвижной зеркальной воде, царили тишина и покой. В живом, настоящем мире не бывает такой тишины, чтобы ни ветерка, ни шороха птичьих крыльев, не плеска рыбы в воде – совсем ничего, ни единого звука. Лишь мягкий лунный свет да нежная шелковая травка, в которую можно лечь, уставиться бездумно в ночное небо и обрести наконец тот самый покой, которого так жаждет измученная душа.
Если быть совсем уж честным, Кантора больше устроил бы другой покой. Вечный. Но, добравшись после долгих блужданий по Лабиринту хотя бы сюда, он странным образом перестал куда либо спешить и вообще о чем либо думать. Этот уютный уголок в дальних закоулках Лабиринта обладал странным свойством избавлять от страстей и суеты. Он дарил забвение и обволакивал заботливым невесомым коконом из тишины и приглушенного света.
Здесь не было боли и страданий, и даже память уже отказывалась объяснить, что загнало Кантора в это райское местечко и почему он так сюда стремился. Лишь временами мелькало смутное ощущение, что все это уже было, что он не в первый раз видит неподвижное озеро и безмолвные звезды, что он приходил сюда раньше… Непонятно было, почему в тот, прошлый раз он покинул это средоточие покоя и умиротворения, но думать над этим вопросом Кантор не стремился, да и невозможно было здесь думать.
Он просто лежал на берегу, смотрел в небо и медленно растворялся в окружающей тишине, даже не понимая, что постепенно переходит туда, куда так стремился, – к другому покою. К вечному.
Счет времени Кантор потерял еще во время блужданий и не мог определить, в какой именно день или час вожделенный покой оказался бесцеремонно нарушен посторонним вторжением.
– Вот уж не ожидал опять найти тебя здесь! Подумать только, если бы не догадался заглянуть сюда на всякий случай, для очистки совести, – нипочем не нашел бы!
Этот удивленный голос вырвал Кантора из полузабытья и заставил приподнять голову, чтобы взглянуть – кто смеет нарушать его покой?
– Что случилось на этот раз? – Смутно знакомый парнишка в черном энергично взлохматил разноцветную челку и с деловитым видом присел на корточки, не сводя пристального взгляда с потревоженного мистралийца. – Неужели опять то же самое?
– Что? – непонимающе моргнул Кантор, чувствуя, как уходит, безвозвратно улетучивается зыбкое равновесие крошечного мирка и начинает просыпаться болезненная, мучительная память.
– Для начала встань, – посоветовал гость. Поколебался и с некоторым сомнением добавил: – Знаешь, ты извини, но все же посмотрю… Если будет больно – потерпи, это ненадолго…
Жест, похожий на раздвигание воображаемых занавесок, показался знакомым, но вспомнить точно пока не удавалось. И, вопреки прогнозам, никакой боли Кантор при этом не почувствовал. Только головокружение, сухость во рту и неприятное, тянущее сосание под ложечкой, будто не ел несколько дней.
– Так, благодарение двуликим богам, конечности все на месте, – с некоторым облегчением объявил пришелец. – И прочее тоже в целости. Только и обнаружил, что один синяк, довольно старый тому же. Все более теряюсь в догадках, что же в таком случае загнало тебя сюда?
Кантор молча шевельнул плечами. Он не помнил и не хотел вспоминать. Полусонная память неясно, неуверенно подсказывала, что как раз это действительно будет больно.
– Вставай, – негромко, но категорично приказал крашеный мальчишка. – Вставай и иди за мной.
– Зачем?
– Прелестно! На этот раз он еще и спорит! Послушай, племянничек, мне уже надоело каждые пару месяцев искать тебя в Лабиринте, и меня до сокровенных потрохов достали ты, твой папенька и вся ветвь Кирин! Если сейчас ты сам не встанешь и не пойдешь за мной туда, куда я скажу, твои скособоченные мозги будут вправлены здесь же, грубо и неделикатно, без всяких переходов и настроек.
Кантор смутно припомнил, что при всей несолидности своего облика дядюшка может исполнить угрозу, и хорошо, если только этим ограничится. Но вставать все равно не хотелось.
– Ты можешь просто уйти и оставить меня в покое? – со слабой надеждой попросил он. – Я всего лишь хочу, чтобы меня не трогали.
– Ты умрешь, – кротко и уверенно сообщил приставучий гость. Это была даже не угроза, скорее диагноз. Действительно, он же врач…
– Так дайте умереть спокойно.
– Для такого серьезного дела нужна достойная причина, сам понимаешь. Если ты сможешь меня убедить, что так надо, – я уйду и оставлю тебя в покое.
– Моего желания разве недостаточно?
– Извини, я учитываю только желания дееспособных пациентов. Ты же не в состоянии объяснить свои поступки и наверняка даже не помнишь их мотива. Если я не прав, скажи что нибудь разумное. Например, почему ты сюда пришел и что этому предшествовало.
– Я не хочу вспоминать! Я пришел сюда, чтобы забыть, а ты опять хочешь все вернуть!
– Ты меня не убедил, – заявил юный дядюшка, выпрямляясь и заслоняя полнеба. – Так что не обижайся.
Таких пинков Кантору не доводилось получать ни до того, ни после. Скорее всего, в реальном мире вообще невозможно так подбросить лежащего на земле взрослого человека, чтобы он пролетел по воздуху локтей пятнадцать. Ну разве что, если скомбинировать пинок с левитацией… да и то…
Итак, пролетев упомянутые полтора десятка локтей и не успев ничего понять, Кантор обнаружил, что падает прямо в озеро. Удар о воду всем телом оказался очень болезненным, а сама озерная гладь, вместо того чтобы расступиться и принять в свое лоно потенциального утопленника, рассыпалась осколками, словно разбитое зеркало. И в тот же миг с потемневшего неба полилась настоящая вода, холодными тугими струями тропического ливня.
Спустя полминуты заблудший товарищ Кантор сидел в грязи среди осколков гигантского зеркала, мокрый и несчастный, как забытая под дождем игрушка.
– Зачем? Ну зачем? – простонал он, сжимая ладонями голову, будто таким образом можно было выдавить наружу вернувшуюся память. – Кому я мешал? Почему нельзя было оставить меня в покое? Ни рехнуться невозможно, ни умереть – тут же сбегаются благодетели и начинают спасать! А если я не хочу? Не хочу спасаться? Если я действительно хочу спокойно умереть?
Непоколебимый и совершенно сухой Доктор молча сцапал пациента за волосы и поволок прочь, не слушая возражений. Кантор честно пытался сопротивляться (скорее из чувства противоречия, чем в расчете на результат), но хватание за полужидкую грязь было не более действенно, чем устные протесты. Через сотню шагов он все же сообразил, что, помимо бесполезности сопротивления, такой метод передвижения выглядит недостойно и унизительно.
– Ладно, все! – крикнул он куда то вверх, где дождливое небо уже сменилось неестественно белым потолком. – Пусти, сам пойду!
– Это хорошо, – удовлетворенно произнес непрошеный целитель и немедленно отпустил. – Тогда вставай. По пути расскажешь, что случилось. В прошлый раз ты не был таким агрессивным и не настаивал так упорно на «спокойном умирании», поэтому мне очень хочется услышать, что же стряслось такого, что загнало тебя в дальние коридоры безумия быстрее и надежнее, чем… ну, ты сам помнишь, что было в прошлый раз.
Кантор медленно поднялся. Да, теперь недостающий кусок памяти о «прошлом разе» действительно вернулся, но это почему то ничуть не радовало. Правильно сделал папа, что заблокировал. Небо с ними, с папиными секретами, болтливостью Кантор никогда не отличался, спокойно мог бы жить и хранить все в тайне. Но как горько и стыдно сейчас, с высоты прожитых лет и собственного опыта, вспоминать этот «прошлый раз». Как рассказывал все, давясь слезами, выплескивая обиду, в недостойной истерике вываливая на внимательного слушателя все свои несчастья, как это делают добрые прихожане на исповеди у отца Себастьяна… Тьфу! Лучше бы он не вспоминал!

[Tabiti]

Lake62,

Наверно, потому, что в лагере у него была какая-то свобода действий, - он и драться там мог, и петь, и друзья у него оказались, и враги были на равных. Он там и апатию, и отчаяние и злость испытывал. А в Кастель Милагро у Диего оставались только две возможности - молчать и ненавидеть.

Да, ты права.

Спасибо за очередную цитату!

[Tabiti]

В связи с Блаем вот ещё о чём подумала: не сообразил он надавить на Эль Драко через кого-то, или просто не захотел? Ведь мог не его продолжать пытать, на каком-то этапе поняв, что это бесполезно, а привести, скажем, кого-то из других узников, и пытать у него на глазах. С особой жестокостью. А если женщину или ребёнка - так вообще... И что бы Диего делал?

[Tabiti]

Перетаскиваю из умыла, будем продолжать здесь, чтобы не потерялось:

А Эль Драко и Кантор, действительно, два разных человека, раз даже "познакомились", только основа личности одна и тело. У меня до сих пор в голове с трудом укладывается, что это один и тот же Диего дель Кастельмарра. Они и правда воспринимаются, как разные люди.

Очень интересный вопрос. Тут можно подумать, что общего у Эль Драко и Кантора.
И еще, как ты думаешь, мог ли Диего измениться темперамент? Темперамент ведь в отличие от характера, не меняется. И если нет, то какой он (темперамент то есть?)

Думаю, что "познакомились" - это своего рода метафора. И смотри, интересно получается - Эль Драко для Кантора - просто непривычное, но не забытое прошлое. А внутрений голос (Эль Драко) Кантора хорошо знает. Создается впечатление, что он как бы молчал, но все видел и помнит.
Так что у них еще и память общая.
Еще любовь к музыке, к необычному, актерский талант, который он и будучи убийцей применял. И просто любовь к маленьким радостям жизни, любопытство, то же ассоциативное мышление.
Хотя он говорит - почерк у меня не изменился, но зато здорово изменились образ мыслей и стиль изложения.

Интересно, что попав под заклинание Казака "стань собой", он стал похож на Эль Драко.
И еще - голос говорит - "я - это ты, ты - это я".
Еще - у Диего в 10 книге появился второй внутренний голос. И если первый голос - это бард Эль Драко, а второй убийца (не просто воин) Кантор, то кто же тогда сам Диего, который с этими голосами спорил?

[Tabiti]

Очень интересный вопрос.

Это вообще вопрос на целую диссертацию)

И еще, как ты думаешь, мог ли Диего измениться темперамент? Темперамент ведь в отличие от характера, не меняется. И если нет, то какой он (темперамент то есть?)

Эль Драко - однозначно сангвиник. Кантор... С ним сложнее, но думаю, уже что-то ближе к холерику. Это называется, скорее, "подавленный сангвиник". И Диего - снова сангвиник, хотя тоже с некоторыми чертами холерика.

А внутрений голос (Эль Драко) Кантора хорошо знает. Создается впечатление, что он как бы молчал, но все видел и помнит.

И всё равно это один и тот же человек, так что всё правильно.

Еще - у Диего в 10 книге появился второй внутренний голос. И если первый голос - это бард Эль Драко, а второй убийца (не просто воин) Кантор, то кто же тогда сам Диего, который с этими голосами спорил?

А Диего - нечто среднее))) Нет, правда, получается, что две его личности слились в одну, когда голоса пропали. А до этого?..

[Lake62]

Tabiti

Нет, правда, получается, что две его личности слились в одну, когда голоса пропали. А до этого?..

Даже не знаю. Может быть, когда у него был один голос, его личность стремилась к целостности, а когда появился второй, эта целостность еще не была достигнута, потому их и оставалось два какое-то время? Или все проще - он просто не хотел "меняться обратно"?

Эль Драко - однозначно сангвиник. Кантор... С ним сложнее, но думаю, уже что-то ближе к холерику. Это называется, скорее, "подавленный сангвиник". И Диего - снова сангвиник, хотя тоже с некоторыми чертами холерика.

Вот такое сочетание очень интересно. Но опять же - насколько возможно изменение темперамента у одного и того же человека?

В связи с Блаем вот ещё о чём подумала: не сообразил он надавить на Эль Драко через кого-то, или просто не захотел? Ведь мог не его продолжать пытать, на каком-то этапе поняв, что это бесполезно, а привести, скажем, кого-то из других узников, и пытать у него на глазах. С особой жестокостью. А если женщину или ребёнка - так вообще... И что бы Диего делал?

Примерно это хотели сделать голдианцы, когда готовили похищение Ольги. Но они хоть и сволочи, но нормальные сволочи. Они хотели добиться сначала информации, потом сотрудничества.
А для Блая на первом месте стояло стремление унизить, запугать и подавить и подчинить. Узнать о том, где находятся беженцы - лично для него было вторично. И поняв, что Диего не подчинить, Блай стал ему мстить. Мне так кажется. Но надо еще подумать.
С другой стороны, если бы перед Диего стал такой выбор - он выдает убежище - его товарищей хватают, и они скорее всего погибнут. А спасет ли он этим другого узника, которого пытают на его глазах? Ведь явно нет. В общем, страшный выбор.

[Allama]

Lake62,

Может быть, когда у него был один голос, его личность стремилась к целостности, а когда появился второй, эта целостность еще не была достигнута, потому их и оставалось два какое-то время?

Наверное, так. Мне это объяснение больше всего нравится.

Но опять же - насколько возможно изменение темперамента у одного и того же человека?

Темперамент не меняется. Но он может подстраиваться под жизненные обстоятельства. Мне кажется, именно это с Диего и произошло. И ещё надо учесть, что чистые темпераменты встречаются редко, чаще бывают смешанные типы, просто какой-то из них - ведущий. У Диего до Кастель Милагро был ведущим сангвиник, потом, как раз в связи с жизненными обстоятельствами, его потеснил холерик.

А для Блая на первом месте стояло стремление унизить, запугать и подавить и подчинить. Узнать о том, где находятся беженцы - лично для него было вторично. И поняв, что Диего не подчинить, Блай стал ему мстить.

А узнать, где находятся беженцы, - это как раз повод для того, чтобы унизить и подчинить. Я уже где-то писала, что для него так веселее, он обожает играть. Поэтому и вопросы он ему задавал до последнего, потому что сломать - и значило расколоть. А месть за то, что проиграл, причём проиграл не воину, а всего лишь барду, потом вылилась в том, что он отдал его палачу-извращенцу на сутки(((

С другой стороны, если бы перед Диего стал такой выбор - он выдает убежище - его товарищей хватают, и они скорее всего погибнут. А спасет ли он этим другого узника, которого пытают на его глазах? Ведь явно нет. В общем, страшный выбор.

Он мог бы указать другое место, потянуть время, а потом, допустим, сказать, что они оттуда уже уплыли. Хотя, мне кажется, с таким следователем, как Блай, никого бы это не спасло.

[Lake62]

Tabiti

А узнать, где находятся беженцы, - это как раз повод для того, чтобы унизить и подчинить. Я уже где-то писала, что для него так веселее, он обожает играть. Поэтому и вопросы он ему задавал до последнего, потому что сломать - и значило расколоть.

Да, ты права, но я вот что подумала: помнишь, как Блай запугивал Жака, хотя тот соглашался на него работать.


« Меня все боятся. Ну, почти. Мануэль дель Фуэго, например, не боялся, хотя это ему мало чем помогло. Но вот что странно. Попал сюда недавно один мой старый знакомый… Всего несколько лун назад мы с ним беседовали о сотрудничестве, и он меня боялся почти как ты. А теперь, после того, как он посидел в лагере и сбежал оттуда, он меня бояться перестал. С чего бы это?»
« Наверно, ему так в этом лагере досталось, что вы ему уже не страшны, » - предположил я, радуясь, что дело не в замке.
«Совершенно зря он так думает… - рассеяно заметил советник и посмотрел на мою хлеборезку. - Она работает?»
« Работает, - сказал я. - Если она вам нужна, забирайте. А я могу еще что-нибудь посмотреть. Что скажете».
Он посмотрел на меня и заулыбался. Улыбка у него была, как у крокодила.
« Тебе так не понравилось на втором этаже?»
« Пожалуйста, - попросил я, - если вам что-то еще не понравится, скажите сразу, я пойму. Только не водите меня больше на второй этаж. Не могу я на это смотреть. Мне плохо становится».
Тянули меня за язык! Не мог промолчать, трепло…
«Так ты у нас великий гуманист? - заинтересовался он. - Дети цветов, любовь, а не война, все такое? Ну-ну. Интересно».
То есть для Блая Жак на данный момент в первую очередь не технический специалист, а объект для запугивания.

Блаю нужно было, чтобы человек испугался за себя. А если бы на глазах Диего стали кого-нибудь пытать, он испугался бы не столько за себя, а за того, другого. И вообще испытал еще и ненависть. А Блаю нужен был страх. Может быть, он именно поэтому не стал давить на Диего таким образом?

[Tabiti]

Lake62, ненависть он и без того испытывал...

А Блаю нужен был страх.

Блай убедился, что Диего его не боится, зато мог бы испугаться за кого-то. Вот тебе и страх.
Хотя знаешь, для садиста-психопата важно было в первую очередь, чтобы человек испугался именно его. Скорее всего, именно этого он от Эль Драко добивался и хотел добиться. Чтобы он снова начал бояться ЕГО. А это и за себя тоже, получается. Так что, возможно, страх за кого-то Блай не считал настоящим страхом, для него это был не тот результат, которого он хотел.

Как ты думаешь, в истории с хлеборезкой Жак больше испугался за себя или за незнакомого парня, которого ему приказали искалечить?

[Lake62]

Так что, возможно, страх за кого-то Блай не считал настоящим страхом, для него это был не тот результат, которого он хотел.

Да, тоже так думаю.

Как ты думаешь, в истории с хлеборезкой Жак больше испугался за себя или за незнакомого парня, которого ему приказали искалечить?

До того момента, как Блай сказал "считаю то трех"затвор, Жак, наверно, больше боялся за незнакомого парня, и это все наложилось на постоянный страх перед Блаем, на страх перед обстоятельствами. Но страх за Диего доминировал, и поэтому Жак не нажимал кнопку до последнего.
А вот когда

Блай прикрикнул на своего подчиненного и снова обернулся ко мне. « Считаю до трех…»
тогда страх Жака за себя пересилил. Он в этом честно признался Терезе.

[Allama]

Но страх за Диего доминировал, и поэтому Жак не нажимал кнопку до последнего.
А вот когда

Блай прикрикнул на своего подчиненного и снова обернулся ко мне. « Считаю до трех…»
тогда страх Жака за себя пересилил.

Согласна, так и было.

[Allama]

Lake62, знаешь, если разбирать ту же сцену с хлеборезкой и предшествующий ей разговор Блая с Жаком, то что получается? Блай удовлетворённо говорит, что его ВСЕ боятся. Потом небрежно бросает, что Мануэль дель Фуэго не боялся. ОДИН человек из всех. Потом рассказывает Жаку, что несколько лун назад Эль Драко его боялся, а после того, как посидел в лагере и сбежал оттуда, бояться перестал, почему бы это? Жак предполагает, что в лагере он такого натерпелся, что советник ему уже не страшен. И слова Блая: зря он так думает, после чего он спрашивает, работает ли хлеборезка. (Как Жак сразу не догадался, к чему всё идёт, ума не приложу, ещё и сам дальше масла в огонь подлил, со страху, не иначе).
То есть, Блай действительно не понимал, почему Эль Драко, второй после Мануэля, перестал его бояться, и очень хотел снова вызвать в нём этот страх. Это повлекло бы за собой и признание, где остальные беглецы. Но, видимо, Блай уже начал сомневаться, что выиграет этот поединок, раз решился барда искалечить. А заодно и Жаку урок преподать.
Потом следует сама кошмарная сцена. И Жак видит в глазах Эль Драко ужас. Но ведь не перед Блаем ужас, а перед самой ситуацией.
И ещё - как ты думаешь, почему всё же Диего перестал бояться Блая после лагеря? Жак прав?

[Lake62]

Tabiti

(Как Жак сразу не догадался, к чему всё идёт, ума не приложу, ещё и сам дальше масла в огонь подлил, со страху, не иначе).

Со страху, конечно. Он так боялся Блая, что был рад перейти на какую-то нейтральную тему, чтобы получить передышку (как он ошибочно думал).К сожалению, люди часто попадаются в такие ловушки, даже более безобидные, чем в случае Жака и Блая.

И ещё - как ты думаешь, почему всё же Диего перестал бояться Блая после лагеря? Жак прав?
Отчасти прав. Лагерь действительно закалил Диего, но кажется, было что-то еще. Диего чувствовал обреченность, он был готов умереть, но ничего не сказать. Он уже все решил для себя.
Примерно как в четвертой книге.

- Не знаю, но видно было, как ты переживал за свои яйца каждый раз, когда Фернан советовал за них взяться, - засмеялся Тедди, заглянул в пустую бутылку и убрал ее с табурета. – А что ты ничего не ешь?
- Не могу. Тедди, а если ты видел, что я так уж переживаю, почему не попробовал?
- Потому, что… как бы тебе объяснить… Ты не просто боялся с ними расстаться, ты мысленно с ними уже расставался. То есть, был готов пожертвовать самым ценным и все равно ничего не сказать. Это обычно видно по лицу, по глазам… и вообще, хороший палач такие вещи чувствует. И если вероятность, что объект окочурится, значительно перевешивает вероятность, что он расколется, то какой смысл тогда в таком бесполезном действии? Лучше не торопиться, а работать методично и по порядку. Возможно, суток через семь мне бы удалось тебя расколоть… Убери свои два пальца, хвастун. Впрочем, особо стойкие объекты, которые не раскалывались ни при каких обстоятельствах, мне тоже попадались… Насчет тебя не уверен, честно, не уверен. А проверить уже не получится.
- Тогда положись на мое слово, потому что я уверен.
- А почему ты так уверен?
- Потому что… до тебя проверяли.
И наверно, в Кастель Милагро Диего уже мысленно расстался с жизнью. Он думал, что Блай и его подручные могут его только избить и убить. Ведь до хлеборезки его только избивали, может быть еще как-то пытали, но лицо, например, еще не трогали так необратимо (для Дельты необратимо, конечно). Поэтому Блая уже не боялся. Боялся умереть, но мысленно уже расстался с жизнью. И еще один момент был, как мне кажется. Он уже пережил предательство Патриции, и чувствовал еще сильную обиду, хотя это слабо сказано. Вот это чувство тоже могло притупить страх перед Блаем. И еще ненависть. У тебя в стихотворении эта обида и обреченность очень точно показана.

[Tabiti]

Диего чувствовал обреченность, он был готов умереть, но ничего не сказать. Он уже все решил для себя.

Знаешь, я сейчас про Шеллара подумала. Возможно, дело не только в разном болевом пороге. Мне кажется, Шеллар, в отличие от Диего, не готов был умереть, вот ещё в чём разница. И поэтому к пыткам был не готов. Может быть, это даже важнее, чем болевой порог.

И наверно, в Кастель Милагро Диего уже мысленно расстался с жизнью. Он думал, что Блай и его подручные могут его только избить и убить. Ведь до хлеборезки его только избивали, может быть еще как-то пытали, но лицо, например, еще не трогали так необратимо (для Дельты необратимо, конечно). Поэтому Блая уже не боялся. Боялся умереть, но мысленно уже расстался с жизнью.

Да. Думаю, его били не только кулаками, и стол там с разным инструментарием точно присутствовал, поскольку ему потом снился. Тут у меня воображение просто со страшной силой работает, это кошмар... Да, возможно, он не думал, что его могут искалечить, хотя это уже не имело значения, раз он был готов умереть, но всё же... А Блай пошёл на это, потому что надеялся именно запугать, как мне кажется. Поэтому и тянул так долго, и поэтому ему была нужна истерика Жака - чтобы Эль Драко в полной мере успел осознать, что с ним сейчас случится. Блай ждал мольбы о пощаде, точно ждал. И не дождался... А если бы дождался - не факт, что отменил бы приказ. Хотя кто его знает, на самом-то деле. Ты как думаешь?

Он уже пережил предательство Патриции, и чувствовал еще сильную обиду, хотя это слабо сказано. Вот это чувство тоже могло притупить страх перед Блаем. И еще ненависть.

И про Патрицию ты права, это тоже повлияло несомненно. Ненависть к ней и к Блаю.

У тебя в стихотворении эта обида и обреченность очень точно показана.

Спасибо)

[Tabiti]

А Жак просто не стал пугать Терезу, когда рассказывал, он же и сам этих кровавых подробностей до поросячьего визга боится, поэтому ограничился одной фразой - волокли под руки парня, избитого так, что на нём не было живого места. Причём, заметь, волокли, а не вели, значит, он уже на ногах к тому времени плохо держался.

[Lake62]

Tabiti

Знаешь, я сейчас про Шеллара подумала. Возможно, дело не только в разном болевом пороге. Мне кажется, Шеллар, в отличие от Диего, не готов был умереть, вот ещё в чём разница. И поэтому к пыткам был не готов. Может быть, это даже важнее, чем болевой порог.

Это мысль. Шеллар действительно цепляется за жизнь в буквальном смысле зубами. Но вот в этом случае для него выдержать пытки - означало именно спасти жизнь. И он со своим аналитическим умом это прекрасно понимал. Недаром в свое время успокаивал Жака и говорил, что тоже нажал бы на кнопку именно по логическим причинам.
А вот в 9 книге не выдержал. Но, может быть, инстинктивный страх потерять жизнь оказался сильнее логического понимания того, что его жизни в данный момент ничего не угрожает, если он будет настаивать на своей невиновности.

«Что стоило потерпеть еще немного!» – мысленно стонал он, упираясь лбом в жесткое дерево казенных нар и едва сдерживаясь, чтобы не застонать вслух, хотя в этом запоздалом геройстве уже не было нужды. Полчаса назад подозреваемый Шеллар чистосердечно сознался в своих злодейских намерениях, тут же в них раскаялся и даже, кажется, просил пощады, клятвенно обещая сделать все, что от него потребуют, только пусть прекратят… Кажется, да, так и было… хотя подробности уже путались в памяти… Но важны ли подробности, когда главное и так понятно?
«Позор, какой позор…» – в который раз повторял Шеллар, не решаясь поднять лица. Казалось ему, что двадцать поколений королей воинов собрались вокруг недостойного потомка, и стоит оглянуться, как он наткнется на презрительный взгляд дедушки Кендара или еще какого нибудь героического предка.
«Мог ли я когда либо предположить, что мое ничтожное величество – такой малодушный слабак! – продолжал казнить себя неудавшийся шпион. – Даже ради спасения собственной жизни не смог промолчать! Ведь понимал же, что это лишь проверка, которую надо выдержать, готовился к этому, нужные слова зубрил… Не помогло. Боль все равно оказалась сильнее разума. Не выдержал, сорвался, потерял контроль над собой. Погубил и себя, и свой грандиозный план, и, может быть, весь этот мир… Хорошо хоть никто не додумался расспросить в подробностях, как именно я намеревался осуществить свои коварные планы, ведь и это рассказал бы, трус несчастный. Кстати, странно, почему не расспросили? Такое впечатление, будто им нужен был лишь сам факт признания. Чтобы я сломался, раскололся, каялся в грехах и униженно молил о пощаде. И как же мало им для этого понадобилось…»

Блай ждал мольбы о пощаде, точно ждал. И не дождался... А если бы дождался - не факт, что отменил бы приказ. Хотя кто его знает, на самом-то деле. Ты как думаешь?

Не факт. Блаю нужно было сломать не только Эль Драко, но и Жака. И поэтому он мог все-таки заставить Жака нажать кнопку.